Неточные совпадения
Хозяйка не ответила.
Крестьяне, ради случаю,
По новой чарке выпили
И хором песню грянули
Про
шелковую плеточку.
Про мужнину родню.
Из Киева — с вареньями,
Из Астрахани — с рыбою,
А тот, кто подостаточней,
И с
шелковой материей:
Глядь, чмокнул руку барыне
И сверток подает!
На шее красный
шелковыйПлаток, рубаха красная,
Жилетка и часы.
Купи!» — Головкой
шелковойЛицо щекочет, ластится,
Целует старика.
Как велено, так сделано:
Ходила с гневом на сердце,
А лишнего не молвила
Словечка никому.
Зимой пришел Филиппушка,
Привез платочек
шелковыйДа прокатил на саночках
В Екатеринин день,
И горя словно не было!
Запела, как певала я
В родительском дому.
Мы были однолеточки,
Не трогай нас — нам весело,
Всегда у нас лады.
То правда, что и мужа-то
Такого, как Филиппушка,
Со свечкой поискать…
— Mon ami, [Друг мой,] — сказала Лидия Ивановна, осторожно, чтобы не шуметь, занося складки своего
шелкового платья и в возбуждении своем называя уже Каренина не Алексеем Александровичем, a «mon ami», — donnez lui la main. Vous voyez? [дайте ему руку. Видите?] Шш! — зашикала она на вошедшего опять лакея. — Не принимать.
«Там видно будет», сказал себе Степан Аркадьич и, встав, надел серый халат на голубой
шелковой подкладке, закинул кисти узлом и, вдоволь забрав воздуха в свой широкий грудной ящик, привычным бодрым шагом вывернутых ног, так легко носивших его полное тело, подошел к окну, поднял стору и громко позвонил. На звонок тотчас же вошел старый друг, камердинер Матвей, неся платье, сапоги и телеграмму. Вслед за Матвеем вошел и цирюльник с припасами для бритья.
Про нее нельзя ничего сказать нового, — сказала толстая, красная, без бровей и без шиньона, белокурая дама в старом
шелковом платье.
Дарья Александровна, в своем парадном сером
шелковом платье, очевидно озабоченная и детьми, которые должны обедать в детской одни, и тем, что мужа еще нет, не сумела без него хорошенько перемешать всё это общество.
Когда обряд обручения окончился, церковнослужитель постлал пред аналоем в середине церкви кусок розовой
шелковой ткани, хор запел искусный и сложный псалом, в котором бас и тенор перекликались между собой, и священник, оборотившись, указал обрученным на разостланный розовый кусок ткани.
Анна уже была одета в светлое
шелковое с бархатом платье, которое она сшила в Париже, с открытою грудью, и с белым дорогим кружевом на голове, обрамлявшим ее лицо и особенно выгодно выставлявшим ее яркую красоту.
На круглом столе была накрыта скатерть и стоял китайский прибор и серебряный спиртовой чайник. Алексей Александрович рассеянно оглянул бесчисленные знакомые портреты, украшавшие кабинет, и, присев к столу, раскрыл лежавшее на нем Евангелие. Шум
шелкового платья графини развлек его.
Одно утро захожу к ним — как теперь перед глазами: Бэла сидела на кровати в черном
шелковом бешмете, бледненькая, такая печальная, что я испугался.
На второй было закрытое платье gris de perles, [серо-жемчужного цвета (фр.).] легкая
шелковая косынка вилась вокруг ее гибкой шеи.
Вон другой дурак еще лучше: фабрику
шелковых материй завел!
Совершенно успокоившись и укрепившись, он с небрежною ловкостью бросился на эластические подушки коляски, приказал Селифану откинуть кузов назад (к юрисконсульту он ехал с поднятым кузовом и даже застегнутой кожей) и расположился, точь-в-точь как отставной гусарский полковник или сам Вишнепокромов — ловко подвернувши одну ножку под другую, обратя с приятностью ко встречным лицо, сиявшее из-под
шелковой новой шляпы, надвинутой несколько на ухо.
В доме его чего-нибудь вечно недоставало: в гостиной стояла прекрасная мебель, обтянутая щегольской
шелковой материей, которая, верно, стоила весьма недешево; но на два кресла ее недостало, и кресла стояли обтянуты просто рогожею; впрочем, хозяин в продолжение нескольких лет всякий раз предостерегал своего гостя словами: «Не садитесь на эти кресла, они еще не готовы».
Они также стыдливо занавесились
шелковым носовым платком — так, как бы их там вовсе не было.
Все это разместилось один на другом пирамидкой и прикрылось сверху носовым
шелковым платком.
Сукно блистало, как
шелковое. Купец чутьем пронюхал, что перед ним стоит знаток сукон, и не захотел начинать с десятирублевого.
С середины потолка висела люстра в холстинном мешке, от пыли сделавшаяся похожею на
шелковый кокон, в котором сидит червяк.
На ней хорошо сидел матерчатый
шелковый капот бледного цвета; тонкая небольшая кисть руки ее что-то бросила поспешно на стол и сжала батистовый платок с вышитыми уголками.
Штука упала сверху. Купец ее развернул еще с большим искусством, поймал другой конец и развернул точно
шелковую материю, поднес ее Чичикову так, что <тот> имел возможность не только рассмотреть его, но даже понюхать, сказавши только...
Задумчивость, ее подруга
От самых колыбельных дней,
Теченье сельского досуга
Мечтами украшала ей.
Ее изнеженные пальцы
Не знали игл; склонясь на пяльцы,
Узором
шелковым она
Не оживляла полотна.
Охоты властвовать примета,
С послушной куклою дитя
Приготовляется шутя
К приличию, закону света,
И важно повторяет ей
Уроки маменьки своей.
Больной и ласки и веселье
Татьяну трогают; но ей
Не хорошо на новоселье,
Привыкшей к горнице своей.
Под занавескою
шелковойНе спится ей в постеле новой,
И ранний звон колоколов,
Предтеча утренних трудов,
Ее с постели подымает.
Садится Таня у окна.
Редеет сумрак; но она
Своих полей не различает:
Пред нею незнакомый двор,
Конюшня, кухня и забор.
Татьяна, по совету няни
Сбираясь ночью ворожить,
Тихонько приказала в бане
На два прибора стол накрыть;
Но стало страшно вдруг Татьяне…
И я — при мысли о Светлане
Мне стало страшно — так и быть…
С Татьяной нам не ворожить.
Татьяна поясок
шелковыйСняла, разделась и в постель
Легла. Над нею вьется Лель,
А под подушкою пуховой
Девичье зеркало лежит.
Утихло всё. Татьяна спит.
Она тоже разобрала барские сундуки и с величайшей отчетливостью, по описи, передала их приказчице; потом достала два
шелковые платья, старинную шаль, подаренные ей когда-то бабушкой, дедушкин военный мундир, шитый золотом, тоже отданный в ее полную собственность.
На голове ее был красный
шелковый платок; жемчуги или бусы в два ряда украшали ее наушники; две-три длинные, все в завитках, кудри выпадали из-под них на ее высохшую шею с натянувшимися жилами.
Остап тут же, у его же седла, отвязал
шелковый шнур, который возил с собою хорунжий для вязания пленных, и его же шнуром связал его по рукам в по ногам, прицепил конец веревки к седлу и поволок его через поле, сзывая громко всех козаков Уманского куреня, чтобы шли отдать последнюю честь атаману.
Он стоял с коханкою своею, Юзысею, и беспрестанно оглядывался, чтобы кто-нибудь не замарал ее
шелкового платья.
На ее плечах лежала серая
шелковая косынка.
Взяв старенькую, но на ее голове всегда юную
шелковую косынку, она прихватила ее рукою под подбородком, заперла дверь и выпорхнула босиком на дорогу.
На ней было
шелковое, из легкой материи («матерчатое») платьице, но тоже как-то очень чудно надетое, едва застегнутое, и сзади у талии, в самом начале юбки, разорванное; целый клок отставал и висел болтаясь.
У другой стены стояла большая постель, весьма чистая, с
шелковым, наборным из лоскутков, ватным одеялом.
Сверху, под белою простыней, лежала заячья шубка, крытая красным гарнитуром; [Гарнитур — толстая
шелковая ткань, изготовляемая на французских фабриках в Туре.] под нею было
шелковое платье, затем шаль, и туда, вглубь, казалось, все лежало одно тряпье.
Сама Амалия Ивановна приглашена была тоже с большим почетом, несмотря на все бывшие неприятности, а потому хозяйничала и хлопотала теперь, почти чувствуя от этого наслаждение, а сверх того была вся разодета хоть и в траур, но во все новое, в
шелковое, в пух и прах, и гордилась этим.
— Ich danke, [Благодарю (нем.).] — сказала та и тихо, с
шелковым шумом, опустилась на стул. Светло-голубое с белою кружевною отделкой платье ее, точно воздушный шар, распространилось вокруг стула и заняло чуть не полкомнаты. Понесло духами. Но дама, очевидно, робела того, что занимает полкомнаты и что от нее так несет духами, хотя и улыбалась трусливо и нахально вместе, но с явным беспокойством.
Сижу сегодня после дряннейшего обеда из кухмистерской, с тяжелым желудком — сижу, курю — вдруг опять Марфа Петровна, входит вся разодетая, в новом
шелковом зеленом платье с длиннейшим хвостом: «Здравствуйте, Аркадий Иванович!
Соня остановилась в сенях у самого порога, но не переходила за порог и глядела как потерянная, не сознавая, казалось, ничего, забыв о своем перекупленном из четвертых рук
шелковом, неприличном здесь, цветном платье с длиннейшим и смешным хвостом, и необъятном кринолине, загородившем всю дверь, и о светлых ботинках, и об омбрельке, [Омбрелька — зонтик (фр. ombrelle).] ненужной ночью, но которую она взяла с собой, и о смешной соломенной круглой шляпке с ярким огненного цвета пером.
Этот гроб был обит белым гроденаплем [Гроденапль — особый род плотной
шелковой материи.] и обшит белым густым рюшем.
Кудряш. Вчетвером этак, впятером в переулке где-нибудь поговорили бы с ним с глазу на глаз, так он бы
шелковый сделался. А про нашу науку-то и не пикнул бы никому, только бы ходил да оглядывался.
Паратов. Что такое «здесь»? Сюда сейчас приедут: тетка Карандышева, барыни в крашеных
шелковых платьях, разговор будет о соленых грибах.
«Два халата, миткалевый и
шелковый полосатый, на шесть рублей».
Я застал у него одного из городских чиновников, помнится, директора таможни, толстого и румяного старичка в глазетовом [Глазет — узорчатая
шелковая ткань.] кафтане.
Ваш шпиц — прелестный шпиц, не более наперстка,
Я гладил всё его: как
шелковая шерстка!
Родительница его, из фамилии Колязиных, в девицах Agathe, а в генеральшах Агафоклея Кузьминишна Кирсанова, принадлежала к числу «матушек-командирш», носила пышные чепцы и шумные
шелковые платья, в церкви подходила первая ко кресту, говорила громко и много, допускала детей утром к ручке, на ночь их благословляла, — словом, жила в свое удовольствие.
В 1816–1827 гг. командир отдельного Кавказского корпуса и главноуправляющий в Грузии.] в бурке, грозно хмурился на отдаленные Кавказские горы из-под
шелкового башмачка для булавок, падавшего ему на самый лоб.
В свежем
шелковом платье, с широкою бархатною наколкой на волосах, с золотою цепочкой на шее, она сидела почтительно-неподвижно, почтительно к самой себе, ко всему, что ее окружало, и так улыбалась, как будто хотела сказать: «Вы меня извините, я не виновата».
На кожаном диване полулежала дама, еще молодая, белокурая, несколько растрепанная, в
шелковом, не совсем опрятном платье, с крупными браслетами на коротеньких руках и кружевною косынкой на голове. Она встала с дивана и, небрежно натягивая себе на плечи бархатную шубку на пожелтелом горностаевом меху, лениво промолвила: «Здравствуйте, Victor», — и пожала Ситникову руку.
Арина Власьевна успела принарядиться; надела высокий чепец с
шелковыми лентами и голубую шаль с разводами.